Николай Васильевич (Вильгельмович) Риль родился 24 мая 1901 года в Санкт-Петербурге в семье Вильгельма Готфридовича Риля, выпускника Петришуле 1884 года, инженера-электрика, работавшего тогда главным инженером на заводе «Сименс и Гальске». Его мать — Елена Риль (урожд. Каган) происходила из семьи принявших христианство евреев. В семье говорили на двух языках, и Николай Риль с детства свободно владел русским и немецким, в дополнение к английскому и французскому языкам, которые он изучал в школе.
Весной 1918 года Н. Риль окончил 6 классов реального отделения Училища при евангелическо-лютеранской церкви Святой Екатерины (б. Катериненшуле), после закрытия которого с 15 сентября учился в 7 классе на реальном отделении Петришуле. В 1919 году Н. Риль успешно прошел полный курс обучения и в том же 1919 году поступил на электромеханический факультет во Второй Петроградский политехнический институт. Затем перевелся на химический факультет того же института. Отсутствие возможности нормальной учебы в те годы — разруха, голод, аресты преподавателей — помешали ему получить высшее образование в России.
В 1921 году Николай Васильевич Риль вместе с родителями, собрав необходимые документы, покинул Россию, чтобы продолжить свое обучение в Берлине. Вернувшись на историческую родину, он в том же 1921 году поступил в Берлинский университет им. Гумбольдта. В 1927 году Н.В. Риль защитил там диссертацию по радиохимии на тему «Использование счётчиков Мюллера-Гейгера для спектроскопии бета-излучения». Его научными руководителями были физик-ядерщик Лиза Мейтнер и радиохимик Отто Ган. С 1927 года он начал свою трудовую деятельность на предприятии «Ауэргезельшафт». Сначала занимал пост начальника лаборатории оптической техники, а с 1939 года Н.В. Риль возглавил научный отдел всего предприятия.
За это время Н.В. Риль сделал несколько крупных открытий в области гамма излучений, которые были им запатентованы, в частности, способ технической гамма-радиографии. В сотрудничестве со специалистами фирмы «Осрам», он разработал первые промышленные образцы широко распространенных сегодня люминесцентных ламп и трубок. Свои изобретения и технические разработки в этой области Н.В Риль изложил в книге «Физика и техника применения люминесценции», изданной в 1941 году и переведенной на многие языки мира, включая и русский язык (1947 г.). Примерно в это же время произошло его знакомство со знаменитым впоследствии биологом и генетиком Николаем Тимофеевым-Ресовским, прозванным среди коллег «Зубром».
В 1939 году, после начала Второй мировой войны, Н.В. Риля вызвали в военное министерство. Там ему предложили возглавить предприятие по производству урана в промышленных объемах. Потом стало ясно, что речь шла об основном компоненте ядерного оружия. В последующие годы Н.В. Риль показал себя не только как талантливый ученый, но и как отличный организатор. Уже к 1942 году заводы по получению урана (всего в Германии их было три) произвели более семи с половиной тонн химически чистого урана, а радиоактивный торий Н.В. Риль скрупулезно собирал во всех оккупированных Германией европейских странах.
Одновременно он работал в одной из двух групп, занимавшихся в Германии созданием атомного реактора. Многие эксперты придерживаются мнения, что только чудо предотвратило появление у немцев ядерного оружия в 1945 году. Возможно, в основе этого «чуда» лежит сознательное нежелание и саботаж ведущих ученых «уранового проекта», таких как Гейзенберг, Дибнер, Вайцзеккер и сам Николаус Риль.
В марте 1945 года Николаус Риль находился в Ораниенбауме (в Германии), на одном из трех заводов по производству урана. Город входил в советскую зону оккупации, но пока только на бумаге, поскольку Красная армия еще только пробивалась к Берлину. 15 марта 1945 года шестьсот «летающих крепостей» В-17 и В-24 превратили завод и город в кучу развалин.
Лишь благодаря невероятному везению Н.В. Риль целым и невредимым выбрался из разбомбленного города и добрался до Буха, пригорода Берлина, где был расположен институт Тимофеева-Ресовского. Там он вместе с «Зубром» с тревогой дожидался прихода советских войск.
В середине мая 1945 года, с небольшим опозданием по сравнению с американцами, в Берлин прибыла советская атомная «трофейная» команда во главе с заместителем наркома НКВД А.П. Завенягиным. Вместе с офицерами НКВД в группе находились советские физики, знающие немецкий язык: Л.А. Арцимович, И.К. Кикоин, Ю.Б. Харитон, Г.Н. Флеров и некоторые другие.
После представления Н.В. Риль отвез всю группу советских специалистов на разрушенный ораниенбаумский завод, показал им склад со 100 тоннами оксида урана и хранилища с 12 тоннами чистого урана. Уцелевшее оборудование и весь уран были вывезены в Советский Союз, а вскоре вслед за ними последовал и сам Николаус Риль с семьей. Вместе с ним в СССР выехали и специалисты из его группы.
Несмотря на разумные опасения, в столице России его встретили приветливо. Н.В. Рилю вместе с семьей был выделен небольшой особняк на улице Пехотной. В июле 1945 года он в качестве начальника научно-исследовательской лаборатории возглавил работы по переоборудованию завода № 12 в г. Электростали (Московская область) для нужд атомного проекта.
Специалистам и инженерам его группы, а в нее входили А. Барони, Г. Борн, А. Катч, В. Кирст, Г. Вирт и другие, предстояло срочно наладить выпуск чистого металлического урана из оксида урана для первого советского уран-графитового экспериментального реактора.
Несмотря на постоянно возникающие трудности в процессе работы, уже в январе 1946 года лаборатория № 2 (Курчатовский институт) получила первую партию урана, необходимого для строительства уран-графитового экспериментального реактора Ф-1. К концу этого же года производство металлического урана возросло до трех тонн в неделю, а в 1950 году завод № 12 вышел на уровень производства одной тонны урана в день.
После испытания первой советской атомной бомбы 29 августа 1949 года Л. Берия представил 33 участников проекта к званию Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и молот». Среди награжденных Н.В. Риль был единственным иностранцем. В дополнение к этой высшей награде СССР за труд немецкий ученый, как и его советские коллеги, получил Сталинскую премию, крупное денежное вознаграждение, дачу в поселке Жуковка под Москвой и автомобиль «Победа».
Награждённые руководители и деятели науки 18 ноября 1949 года направили И.В. Сталину благодарственное письмо, в котором говорилось: «...Горячо благодарим Вас за высокую оценку нашей работы, которой Партия, Правительство и лично Вы удостоили нас...».
Большую часть своей Сталинской премии, составлявшей тогда 700 000 рублей, Н.В. Риль потратил на закупку и передачу продуктов немецким военнопленным, работавшим на строительстве объектов в г. Электростали.
После пуска производства урана на Заводе № 12 Н.В. Риль предпринимал попытки вернуться на Родину, но вместо этого ему предложили должность научного руководителя в лаборатории «Б». В период с 1950 по 1952 гг. Н.В. Риль становится научным руководителем работ по радиационной химии и радиобиологии на объекте НКВД «Б» на базе санатория Сунгуль (г. Снежинск). Лаборатория занималась изучением воздействия на живой организм радиоактивных излучений и разработкой способов защиты от радиоактивного излучения и радиоактивных отравляющих веществ.
С весны 1952 года Н. Риль находился в Сухуми, символически работая в Сухумском физтехе. Здесь были проведены его первые исследования по физике твердого тела.
После смерти И.В. Сталина в 1953 году канцлер ФРГ Конрад Адэнауэр обратился к правительству СССР с просьбой вернуть немецких ученых на родину. При их возвращении в Германию между правительствами был согласован список из 18 человек, которые обязаны были вернуться только в ГДР. В этот список входила вся группа Н.В. Риля.
В апреле 1955 года Н.В. Риль вернулся в Германию. 4 недели он находился в ГДР, в восточном секторе Берлина; далее он переехал в Западную Германию и в 1955 году был принят научным сотрудником в Мюнхенский технический университет для работы на исследовательском ядерном реакторе. В период 1955—1957 гг. он вместе с профессором М. Лейбницем возглавлял строительство нового немецкого экспериментального ядерного реактора.
По возвращении в ФРГ советское правительство выплатило Н.В. Рилю значительные средства в твердой валюте в качестве компенсации стоимости премий, денежных вознаграждений, автомашины и дачи.
В 1961 году он получил место ординарного профессора Мюнхенского университета и продолжил исследования в области физики твёрдого тела, в области физики льда и оптической спектроскопии твёрдого тела.
Н.В. Риль отличался глубокой порядочностью, твердым характером и чувством собственного достоинства.
Умер Николаус Риль 2 августа 1990 года.Источники: Николаус Риль в атомном проекте СССР: [сборник / авт.-сост. В. Н. Ананийчук]. — Снежинск : РФЯЦ-ВНИИТФ, 2011. — 253, [2] с., [4] л. ил., факс. : ил.
Март 2020 года. Фото Ю. Латышев:
Этот дом был построен не в 1935 году, как отмечено в перечне выявленных ОКН, а в конце 1940-х гг. В 1950-1952 гг. здесь жил Н. Риль, а затем примерно до 1958 года — К. Щелкин.
Кирилл Иванович Щелкин родился 17 мая 1911 года в Тбилиси в семье землемера. Его детство прошло на Кавказе. В 1924 году из-за болезни отца семья переехала в Крым, в город Карасубазар (ныне Белогорск). В 1926 году отец умер, и 15-летний Кирилл параллельно с учебой в школе вынужден был еще и работать, чтобы поддерживать семью.
В 1928 году Кирилл Щёлкин поступил на физико-техническое отделение Крымского педагогического института, учебу в котором он успешно завершил в 1932 году.
Научная карьера Кирилла Ивановича началась в Ленинграде, в должности лаборанта в только что организованном Институте химической физики АН СССР, куда его пригласили сразу же после окончания института. Одним из направлений исследований этого института было изучение процессов горения в приложении к двум задачам, особенно важным в то время для народного хозяйства страны. Первая из них состояла в выработке рекомендаций для предотвращения взрывов метана в каменноугольных шахтах, вторая — в подавлении процессов детонации топливной смеси в рабочих цилиндрах двигателей внутреннего сгорания.
Уже на первом этапе своей работы молодой специалист проявил умение тщательно выполнять поставленную экспериментальную работу, способность к самостоятельному анализу весьма сложных процессов горения, а самое главное — стремление к глубокому пониманию происходящих процессов, к их теоретическому осмыслению.
Молодой исследователь быстро вышел на одну из загадочных проблем того времени в горении газов — спиновую детонацию. Уже в мае 1934 года он представил в «Журнал экспериментальной и теоретической физики» статью «Попытка расчета частоты детонационного спина», которая привлекла внимание специалистов по горению.
В своих ранних работах Кирилл Иванович обратил внимание еще на один эффект, который он считал важным для процессов горения газовых смесей, — влияние неровностей стенок газонаполненных каналов (шахтных выработок) на скорость распространения горения. С помощью ряда остроумных экспериментов он показал, что шероховатости стенок приводят к турбулизации газового потока, к увеличению скорости распространения пламени и, в конечном итоге, к ускорению перехода от горения к детонации.
Работы этого периода легли в основу кандидатской диссертации, которую молодой ученый с успехом защитил 19 декабря 1938 года в возрасте 27 лет. Постановление ученого совета гласило: «Работа К.И. Щёлкина является крупным шагом вперед и показывает, что диссертант не только обнаружил высокую квалификацию в области горения и большое экспериментальное мастерство, но и, выдвинув оригинальную и весьма обоснованную теорию возникновения детонации, показал себя сформировавшимся самостоятельным ученым».
Молодой исследователь, получив ученую степень, не успокоился на достигнутом. Для прямого изучения влияния турбулизации потока на скорость горения он предложил оригинальный эксперимент, представив эту шероховатость в виде спирали, размещенной внутри гладкого канала. Это привело к уменьшению длины разгона детонации более чем в десять раз. Результаты и выводы своих исследований он опубликовал в работе «К теории возникновения детонации в газовых смесях», представленной в Академию наук. Полученные результаты, ставшие теперь классическими, не были очевидны специалистам того времени, о чем свидетельствуют воспоминания академика Я.Б. Зельдовича, всемирно признанного авторитета в теории горения и детонации. «Мы много спорили с Кириллом Ивановичем. Я разрабатывал теорию горения, подходя к ней со стороны химической кинетики, осложненной выделением тепла, — вспоминал Яков Борисович. — Он акцентировал внимание на влиянии газодинамики. И в этом он нашел правильный ответ на вопрос о переходе медленного горения в детонацию. Опыт с шероховатостью трубы показал: у Щёлкина была настоящая научная смелость, которая необходима, чтобы двигаться вперед, получать выдающиеся результаты».
Кирилл Иванович планировал выполнить широкие исследования по горению и детонации газовых смесей и представить их к 1943 году в виде докторской диссертации, но претворению этих планов в жизнь помешала война. В первые же дни войны он записался добровольцем и ушел на фронт. Щёлкин участвовал в жестоких боях на подступах к Москве, в решающей битве за Москву. В январе 1942 года по приказу заместителя наркома обороны Е.А. Щаденко его отозвали из действующей армии для продолжения научной работы в Институте химической физики, который был эвакуирован в Казань.
В те трудные военные годы велись интенсивные исследования различных типов реактивных двигателей. Кирилл Иванович сосредоточился на процессах, происходящих в камере сгорания. Из опыта предыдущих исследований он понимал важную роль турбулентных процессов для повышения интенсивности и эффективности горения. Внедрение этих идей существенно способствовало развитию отечественной реактивной техники.
Осенью 1943 года институт возвращается в Москву. В 1944 году К.И. Щелкин назначается заведующим лабораторией. Параллельно с прикладными исследованиями Кирилл Иванович продолжал научную работу, и 12 ноября 1946 года он успешно защитил докторскую диссертацию на тему «Быстрое горение и спиновая детонация». Его научными оппонентами на защите были академики Л.Д. Ландау, Б.С. Стечкин и С.А. Христианович. Высокий авторитет этих ученых подтверждает ценность работы К.И. Щёлкина. По материалам диссертации в 1949 году им была опубликована монография под тем же названием.
Вскоре после защиты докторской диссертации К.И. Щелкин был приглашен в Президиум Академии наук СССР, где ее президент С.И. Вавилов предложил ему должность заместителя директора Института физических проблем, но Кирилл Иванович отказался от этого лестного предложения, мотивируя свой отказ желанием заниматься наукой. Однако данное приглашение оказалось для К.И. Щёлкина переломным: на него обратил внимание присутствовавший на встрече бывший нарком боеприпасов, член Специального комитета при Совете Министров СССР Б.Л. Ванников. Напомним, что этот комитет был создан в августе 1945 года для организации и форсирования работ «по использованию внутриатомной энергии», включая «разработку и производство атомной бомбы». Спустя два месяца после этой встречи последовало назначение Кирилла Ивановича во вновь создаваемый ядерный центр.
Уже в апреле 1947 года К.И. Щёлкин принимает участие в заседании Специального комитета, на котором среди прочих обсуждаются вопросы создания испытательного полигона — «Горной станции». Отметим одно символическое совпадение: на этом же заседании принималось решение об организации Института «Б» Управления МВД СССР на базе санатория «Сунгуль» в Челябинской области, впоследствии более известного как Лаборатория «Б». Восемь лет спустя, на базе этой лаборатории на полуострове, упирающемся в озеро Сунгуль, началось создание второго ядерно-оружейного центра, в организацию и формирование которого внес неоценимый вклад Кирилл Иванович.
Блестящим результатом усилий не только первого советского ядерно-оружейного центра, но и всей молодой атомной отрасли явилось успешное испытание 29 августа 1949 года первой советской атомной бомбы. Именно К.И. Щелкин в этот исторический день на Семипалатинском полигоне вложил инициирующий заряд в плутониевую сферу первого советского атомного устройства. В списке награжденных званием Герой Социалистического труда был и К.Т. Щёлкин. Продолжая начатое дело со свойственной ему самоотдачей, он внес также существенный вклад в разработку и испытание следующего уранового ядерного заряда. За эту работу в 1951 году он получил вторую звезду Героя Социалистического Труда.
Накал работ в КБ-11 и в атомной отрасли в целом нарастал: 12 августа 1953 года в Советском Союзе была испытана первая термоядерная бомба, а 22 ноября 1955 года — первая советская супербомба — каскадный термоядерный заряд. Американские надежды на увеличение ядерного отрыва оказались несостоятельными. За вклад в отработку и испытание первого термоядерного заряда в декабре 1953 года Кирилл Иванович Щёлкин был награжден третьей звездой Героя Социалистического Труда.
За время работы в КБ-11 в полной мере проявился талант Кирилла Ивановича как ученого и организатора. Его отличали глубина понимания проблем, четкость постановки задач, умение работать с людьми, масштабность мышления, нацеленность на будущее. Еще в Ленинграде у него сложились дружеские отношения с научным руководителем советского ядерного проекта И.В. Курчатовым. Игорь Васильевич высоко ценил энергию, знания, опыт и деловые качества Щёлкина. Авторитет Кирилла Ивановича был высок среди руководителей отрасли и в научных кругах. Поэтому когда встала задача создания еще одного ядерно-оружейного центра, на должность его научного руководителя и главного конструктора был рекомендован К.И. Щёлкин.
Кирилл Иванович энергично взялся за формирование нового института. Им была определена структура будущего центра и его перспективы. Много лет спустя на открытии мемориальной доски, посвященной К.И. Щёлкину, второй научный руководитель института академик Е.И. Забабахин сказал, что институт своими успехами во многом обязан той продуманной структуре и стратегическому плану развития, которые при его основании разработал Кирилл Иванович Щёлкин.
В сентябре 1955 года на Уральскую землю начали прибывать научные коллективы. Следующий год ушел на обживание нового места, создание начальной экспериментальной и технологической базы. В Сарове и в Москве еще работали отдельные группы сотрудников нового института, но научный коллектив с энтузиазмом включился в работу. Молодой институт был одержим стремлением к успеху. Результаты проявились уже в 1957 году, когда были испытаны первые термоядерные заряды разработки нового центра. Эти испытания убедительно показали дееспособность и потенциал вновь созданного института. Кстати, первый термоядерный заряд, принятый на вооружение Советской Армии, был разработан и испытан именно уральским ядерным центром в той первой для него испытательной сессии. За эти успехи группа специалистов центра вместе с Кириллом Ивановичем была удостоена Ленинской премии. Отметим еще одно знаменательное событие, произошедшее в том же году.
В тот начальный период под руководством К.И. Щёлкина был разработан уникальный термоядерный боеприпас, включавший в себя самый мощный термоядерный заряд того времени, корпус несущей его авиабомбы, систему задействования и уникальную парашютную систему. Однако его натурные испытания не были проведены из-за неготовности полигона к таким работам. В 1961 году ряд основных элементов этой разработки был использован саровским ВНИИЭФ при испытании самого мощного термоядерного заряда. А парашютная система в дальнейшем нашла широкое применение в советской космической программе.
В режиме быстрого роста новый ядерный центр набирал силы. Укреплялись его подразделения, комплектовалась экспериментальная и техническая база. Исходная база санатория «Сунгуль» и Лаборатории «Б» была ограничена технически и по площади — размерами полуострова, что не отвечало запланированным масштабам нового центра. Поэтому институт, его службы и город для сотрудников строились на совершенно новом месте, на берегу озера Синара, что в 25 км от Сунгуля. Кирилл Иванович вынужден был делить свое внимание и усилия между организацией все более расширяющейся основной программы работ и продолжением комплектации института. Периоды интенсивной работы в новом центре сменялись не менее напряженными поездками в Москву и другие города. Он ездил по стране в поисках новых сотрудников, устанавливал необходимые научные и технические связи, организовывал заказы уникального оборудования для экспериментальной базы центра.
Такая напряженная работа не могла пройти бесследно для его здоровья. Тренированный в молодые годы организм начал давать сбои. Болезни следовали одна за другой, стали более затяжными и обессиливающими. В 1960 году К.И. Щелкин вынужден был уйти на пенсию по состоянию здоровья.
Даже в самые сложные годы работы в КБ-11 и в НИИ-1011 Кирилл Иванович находил время для научных исследований по горению, которые он продолжал со своими коллегами в Институте химической физики. Регулярно в научных журналах появлялись его работы, персональные и в соавторстве. Уйдя на пенсию, он не прекратил, а, наоборот, расширил научные исследования и круг научных интересов. Возросла частота его публикаций. Работы Щёлкина получили всемирное признание, их читали и цитировали. В 1963 году выходит в свет монография «Газодинамика горения», которую он готовил совместно с Я.К. Трошиным. Одновременно он продолжал работать над книгой по физике атома, ядра и субъядерных частиц «Физика микромира». Она вышла в свет в 1965 году.
К.И. Щелкин — трижды Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и трех Сталинских премий, награжден четырьмя орденами Ленина, орденами Трудового Красного Знамени и Красной Звезды, медалями.
Жизнь К.И. Щёлкина оборвалась 8 ноября 1968 года в Москве. Похоронен он на Новодевичьем кладбище.
В честь Щёлкина назван город Щёлкино в Ленинском районе Крыма, основанный в октябре 1978 года как посёлок строителей Крымской АЭС и проспект в городе Снежинске. В Снежинске также установлены две мемориальные доски.
24 мая 2011 года в Снежинске открыт памятник К.И. Щёлкину.
