До революции в Челябинске роль многоместного общественного транспорта играли дилижансы или омнибусы. Наиболее обстоятельно историю их появления и исчезновения исследовал краевед Геннадий Канинский. В 1904 году, во время путешествия на Дальний Восток, остановившись ненадолго в Челябинске, художник Лансере запечатлел «нечто» на колёсах с кучером, которое тащили две клячи. Это и был городской дилижанс, то есть многоместная карета на конной тяге, средство общественного транспорта. В то время такие повозки ещё называли омнибусами. Годом ранее, в 1903 году, московский издатель Ефимов выпустил серию фотооткрыток. На одной из них под названием «Городской дилижанс» на улице Уфимской (ныне пешеходная Кировка) была запечатлена повозка, стоявшая на фоне тогдашних Торговых рядов купца Стахеева.Позднее, когда начали издаваться стереоскопические открытки, московско-петербургским издательством «Свет» в серии «Урал–Нижнее Поволжье» вышла стереопара под названием «Сибирский дилижанс». Повозка была челябинской. Ее запечатлели в непролазной грязи улицы Болотной в районе Александровской площади (ныне — Алое поле). Открытка датирована 1913 годом.

В июле 1907 года в Челябинск въехали два французских автомобиля марки «Де Дион-Бутон». Машинами управляли французские автоспортсмены Жорж Кормье и Виктор Коллиньон, участники грандиозной автомобильной гонки Пекин-Париж протяжённостью почти 15 тысяч километров. По окончании гонки Жорж Кормье выпустил в Париже книгу с подробным описанием своих приключений во время этого беспрецедентного автомобильного марафона. В том числе описал свое пребывание в Челябинске. 

«В этом городе нет ничего примечательного, за исключением омнибусов, которые являются своего рода достопримечательностью, с которой я никогда не сталкивался раньше в моих путешествиях по свету, — написал француз. - Они состоят из что-то вроде большого ящика, небрежно построенного из металлических листов и закреплённого на двух осях без рессор. Большие проёмы на каждой стороне служат дверями, и есть два маленьких отверстия на верхней части для света. Трудно передать их цвет, нечистоплотность и неописуемое состояние ветхости».

Появление челябинского дилижанса связано с особенностями формирования и развития городского пространства после того, как в город пришла железная дорога, еще в конце позапрошлого века превратившая Челябинск в крупный транспортный узел. Поселения вокруг станции получили самый настоящий взрывной рост, и это привело к тому, что в начале XX века Челябинск состоял из двух равновеликих по числу жителей частей города — исторической центральной и привокзальной. Расстояние между историческим центром — район перекрёстка улиц Уфимской и Сибирской (сегодня это Кирова и Труда) — и районом вокзала превышало три километра, и то если по прямой.

При этом между двумя частями города оставалось незаселенное пространство. Их соединяла единственная замощенная транспортная артерия — Шоссейная улица, которая вливалась в Большую улицу в центральной части. Ныне все это — одна улица Цвилинга. И именно по этой дороге год от года рос пассажиропоток. Наиболее состоятельные горожане имели собственные конные экипажи, народ попроще пользовался услугами легковых извозчиков (сегодня роль этих наемных индивидуальных экипажей принадлежит такси). А совсем безденежные перемещались по городу пешком. 

Но большинство челябинцев могли позволить себе поездку на простом и доступном виде общественного транспорта, появление которого не заставило себя долго ждать. Покупать фирменные дилижансы и омнибусы у производителей карет и экипажей, чтобы затем везти их в Челябинск, было накладно. Поэтому, как мы сказали бы сегодня, игроки челябинского рынка транспортных услуг обходились своими силами. И на городских улицах появились самодельные «нерессорные крытые многоместные линейки». 

Журналистка Нечаева в 1909 году в очерке «Челябинские впечатления» не обошла своим вниманием эту местную «достопримечательность» на колесах:

«В настоящее время город соединяется со станцией трясучим шоссе, очень плохим, но все-таки вымощенным. По шоссе пустили общественный омнибус… Что это за омнибус, лучше не говорить… Но он все-таки существует, как и в цивилизованных странах. Омнибус — это не что иное, как деревянный ящик без окон, с двумя дырками вместо дверей. Кучер при нем верх безобидности и хладнокровия.
Между кучером и пассажирами дилижанса происходят постоянные пререкания:
— Да погони же ты лошадей-то немного… Поезд уйдёт, — раздаются голоса из дилижанса.
— Никак невозможно для лошадей… Тяжесть-то какая…
— Да какая там тяжесть? Нас всего двое ведь едет. Разве это тяжело?
— Да что пассажиры… Пассажиры, известно, тяжесть небольшая, а вот дилижанс-то чего стоит протащить… Без мала тридцать пудов весит».
То есть, если верить словам кучера, повозка была весом почти в полтонны." 

Известный челябинский писатель и публицист начала прошлого века Александр Гаврилович Туркин тоже оставил интересные воспоминания о дилижансах:

«Из города я отправился на ст. Челябинск пешком. Однако нестерпимая жара давала себя чувствовать, и я, на полпути на станцию, забрался в огромную, трясущую раковину, которая называется у нас „делижанами“. Эти дилижансы, если хотите, имеют у нас свое прошлое. Введены они были в счастливую эпоху железнодорожного движения в Челябинске, в те лихорадочные времена, когда управление находилось в городе и когда жизненный пульс населения бился энергично и бодро, вызванный на это железной дорогой. Нашлись люди, которые ввели в употребление, для переездов от города до станции и обратно, тяжёлые, крытые экипажи, запряженные парою коней. Публика очень охотно садилась в эти ковчеги, ибо разница в цене между извозчиком и „делижаном“ была слишком существенна, особенно для бедных людей. Такса для дилижанса — 5 коп. в один конец, для извозчика — 35 коп. Таким образом, разница очевидна, и даже интеллигентная публика охотно садилась в эти дилижансы».

Все челябинские дилижансы в основном имели одинаковую конструкцию и, как уже было сказано, представляли собой большой ящик. Деревянный каркас обшивался досками либо листовым кровельным железом и крепился на оси без рессор. Дилижансы имели два больших открытых проема по бокам для входа и выхода пассажиров. Количество окон, судя по имеющимся изображениям, тоже было разным. Внутри «салона» устанавливалась продольная скамья на всю длину ящика, что делило внутреннее пространство на два полусалона — правый и левый. В каждом из них могло свободно поместиться до четырех пассажиров, а всего восемь. Это подтверждается воспоминаниями очевидцев. Акцизный чиновник Константин Николаевич Теплоухов в своих мемуарах так описал поездку своей семьи на дилижансе в 1899 году: «Семья приехала вечером, — я, конечно, встретил на вокзале, поехали на квартиру в „дилижансе“… Нас восемь человек, … — гололедица, раскаты, и ребята поминутно слетали со своих мест». 

Известно, что в 1904 году в городе насчитывалось 10 дилижансов и омнибусов.Историк Владислав Демаков заинтересовался, кто владел парком дилижансов и где, собственно, этот парк базировался. И вот, что ему удалось выяснить. В 1850–1880-х годах челябинскому мещанину Терентию Шарлову принадлежал земельный участок на улице Азиатской (ныне улица Елькина). К концу 1880-х годов он числится уже за его сыном — Яковом Терентьевичем. Начиная с 1890-х годов границы владения Шарловых на улице Азиатской расширяются, в документах зафиксировано обширное владение братьев Шарловых, состоящее из трех смежных дворовых мест (ближе к улице Михайловской, ныне улица Карла Маркса). Два из них принадлежали купцу Семену Терентьевичу, еще одно — Якову Терентьевичу Шарлову. В границах одного из этих дворовых мест до настоящего времени сохранилась постройка Г-образной формы из дикого камня, служившая, предположительно, в качестве конюшни. Владислав Демаков предположил, что там и располагался гараж для дилижансов. 

Помимо этого, Семену Терентьевичу Шарлову принадлежало дворовое место по улице Уфимской, где им был выстроен двухэтажный каменный дом с торговым помещением на первом этаже (ныне улица Кирова, 100). По сведениям 1901 года, Семен Шарлов числился купцом 2-й гильдии, а основным родом его деятельности было «содержание почтовой станции». В аналогичном списке на 1908 год род занятий Шарлова обозначен уже как «содержание дилижансов». Судя по описаниям недвижимого имущества Шарловых, держать дилижансы в какой-либо из своих построек они не могли, поэтому, вероятно, и было использовано здание, размещавшееся на участке другого владельца. К тому же оно как нельзя лучше подходило для этой цели: было весьма просторным, имело несколько распашных дверей, через которые внутрь могли въезжать дилижансы. Кроме того, перед строением был обширный открытый двор. Вместительное здание, сложенное из дикого камня, было разделено внутренними перегородками на три больших отделения (одна из перегородок в северной части ныне практически полностью разрушена), в каждое из которых ведет двое широких ворот-въездов, закрывавшихся ранее распашными металлическими створками. До нашего времени створки не сохранились, остались только штыри от петель.Факт возможной эксплуатации рассматриваемого здания разными домовладельцами подтверждается тем, что с северного и южного фасадов одно из его крыльев имело отдельные входы. То есть все было устроено так, чтобы обеспечивать беспрепятственный доступ как самим домовладельцам, так и арендаторам — в лице обладателей соседнего дворового места. Таким соседом и был купец Семен Терентьевич Шарлов.А дилижансы пробегали по городу вплоть до пуска в Челябинске первых автобусов, уже в советское время.

Летом 1927 года в газете «Уральский рабочий» некий «К.О» отметил перемены в организации челябинского общественного транспорта в весьма ироничном ключе: «В старое доавтобусное время жители ездили из города на вокзал в „фараоновых колесницах“ или, мягко выражаясь, в дилижансах. Сейчас „фараоновы колесницы“ в загоне. В них ездят только люди с большим багажом или приезжие, не успевшие узнать про автобусы». В начале 1928 года газета «Челябинский рабочий» писала: «Всего год тому назад у нас единственным средством передвижения служила та колесница, которую некоторые со злым юмором называют „авраамовой“, некоторые же просто — „собачьим ящиком“». Читаешь все эти воспоминания и архивы и ловишь себя на мысли о поразительном сходстве с нашей современностью, которая испорчена наличием на дорогах Челябинска таких же убогих, часто самодельных «маршруток». Остается надеяться, что и эта внезапная реинкарнация старых челябинских «делижанов» однажды тоже станет историей…